[§ 53] ...И имеющие вид гербов. Образцы тех и других (неизданные).

§ 53.

Считаем лишним прибавлять, что ни одна из приведенных печатей не может иметь притязания на то, чтобы считаться гербом: им недостает как геральдических атрибутов, для герба необходимых, так и той неизменяемости и наследственности, без которых герб не может существовать. Если на некоторых печатях, от XVII в. сохранившихся, видим первый признак, т.е. атрибуты западных гербов, как-то: корону, щит, щитодержателей и т.п., то недостаток второго признака на печатях этой эпохи отнимает у них характер гербов. Что же касается до источника, из которого могли быть заимствованы нами геральдические атрибуты, то достаточно заметить, что в Польше гербы употреблялись издавна. По присоединении к ней древней области русской - Литвы, этот признак благородства был сообщен и литовским родам: они примыкали к фамилиям польским, сообщавшим им свой герб. Стоит только просмотреть старопечатные книги львовские и острожские XVI и XVII вв., чтоб убедиться, какое значение имели здесь гербы. Почти на каждой книге герб автора или того, кому было посвящено сочинение с громкими по большей части виршами, восхвалявшими доблести фамилии и достоинства лица. Не говоря о других сношениях с Литвою, этим путем должна была дойти к нам идея о гербах. Их, конечно, продолжали употреблять литовцы и поляки, перешедшие в службу русского царя, а по образцу их могли делаться печати и для русских; но, повторяем, нельзя признавать их за гербы: как потому, что одна и та же эмблема не принадлежала всему роду и всем лицам, от одного родоначальника происшедшим, так, с другой стороны, потому, что она была лишена той наследственности, которая характеризует герб. Оттого на некоторых из таких печатей с геральдическими атрибутами видна вокруг надпись с названием лица, кому она принадлежала.

Мысль нашу всего лучше объяснит печать князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Князья Пожарские происходят от князей Стародубских и должны бы иметь в своей печати стародубское знамя, т.е. старый дуб. А между тем письмо свое, отправленное в 1612 г. к австрийскому императору, князь Д.М. Пожарский запечатал совсем иною печатью. В щите представлен орел или коршун, клюющий мертвую голову (не турка ли, как в гербе Шварценбергов?)(16). Щит держат два льва, геральдически верно изображенные, над щитом корона, а внизу печати извивается дракон. Вокруг надпись: Стольник и воевода князь Дмитрей Михайловичь Пожарской Стародубской (табл. XII, рис. 6)(17). При первом взгляде на эту и подобные ей печати является мысль о сходстве их с печатями княжескими, состоявшими из гемм, в именные ободочки вставленных. Не бралось ли изображение в печать из чужого, иностранного герба без всяких дальнейших рассуждений? На это наводят нас и некоторые другие печати с геральдическими признаками, относящиеся к XVII в., так, напр., фигуры в печати стольника Федора Саввича Нарбекова 1676 г. - шотландские (табл. XII, рис. 5). Далее, знамя на печати боярина Федора Ивановича Мстиславского, сохранившееся на отписке его 1611 г. к королю Польскому Сигизмунду III и Владиславу Сигизмундовичу, составлено совершенно по правилам геральдики. Это коронованный лев, обращенный вправо: он стоит на задних лапах с когтями, расправленными на передних. Иностранное происхождение этой печати обличается латинскими буквами, поставленными на верхнем краю щита: T.D.C.D.M, могшими означать: Theodor dux... Mstislawsky(18). Еще яснее иностранная надпись на печати стольника Ивана Михайловича Афросимова, сохранившейся на межевых выписях 1675 г. В щите, совершенно правильно обозначенном, изображен одноглавый коронованный орел (наподобие польского). Он повторяется в нашлемнике. Корона и намет геральдически верны. Печать эта оттиснута на воску, и бывшая вокруг нее надпись едва видна: буквы, однако, латинские (табл. XII, рис.7).
_____
(16) Spener. Lib. 2. Р. 528.
(17) Миклошич. Slavische Bibliothek. Wien, 1851. Bd. 1. P. 19-42. Ср.: Памятники Дипломатических сношений Московского государства с Англиею. Спб., 1883. Т. 2. С. 1406, 1422.
(18) СГГД. Т. 2. С. 489.

Как литовцы и поляки, переходя в московскую службу, приносили с собою свои родовые гербы, так, с другой стороны, и русские, переселявшиеся в Польшу, получали герб. Достаточно в этом случае указать на князя Андрея Михайловича Курбского; предки его идут от прародителя Владимира Мономаха, поколения князей Ярославских. До 1563 г. князь Андрей Михайлович Курбский служил верно своему отечеству, а в это время он изменил ему и перешел в службу короля Польского(19). В Польше ему дан был герб, который подробно описан у польского геральдика XVII в. Окольского с объяснением при том, почему этому лицу присвоена эмблема - обращенный вправо лев, стоящий на задних лапах, с поднятым хвостом и высунутым языком. Вокруг щита венок из цветов. «Лев - царь зверей, - говорит геральдик, - и если он украшает герб какого-либо благородного мужа, то служит признаком большой храбрости и особенного благоразумия. По преданию, был он изображен на печати Агамемнона и Помпея». Курбский, продолжает тот же автор, был замечателен по происхождению, как родственник царя Иоанна Васильевича Грозного; по значению своему, как предводитель войск московских, и по храбрости, как победитель многих неприятелей. Не менее замечательно было его счастие, если, изгнанник и беглец, он был принят с почестями королем Августом. Наконец, обширны были его умственные дарования, если он на старости изучил в короткое время латинский язык, бывший ему прежде не известным(20). Так объясняет этот герб польский автор, смотревший на измену Курбского с своей точки зрения. Мы с своей стороны заметим, что лев был известен в России издавна как символ мужества и благородства. Он вместе с единорогом имел у предков наших особенное значение, бывал знаменем на печатях, украшением на зданиях, кубках и пр.
_____
(19) Курбский A.M. Сказание князя Курбского. 2-е изд., испр. и доп. Н.У. Спб., 1842. Предисл.
(20) Orbis Polonis autore Okolsky. Cracoviae, 1641. Vol. 1. P. 504-505.